Учитель и советчик

Ирина Викторовна Дрягина

С Заслуженным деятелем науки РСФСР, лауреатом Государственной премии СССР, лауреатом Золотой медали И.В. Мичурина, про-фессором Сергеем Ивановичем Исаевым я познакомилась в конце 1940 года, когда заканчивала учебу на 2-м курсе Саратовского сельскохозяйственного института. Нам представили молодого симпатичного преподавателя, приехавшего из г. Мичуринска из НИИ селекции им. Мичурина, что он «продолжает дело И.В. Мичурина и многому нас научит». Сергей Иванович стал нас сразу же вводить в курс дела, рассказывать о селекции растений, о том, что плодовое дерево — это живой организм. Он нам сказал, что академик Н.И. Вавилов определил селекцию как эволюцию, управляемую человеком. А И.В. Мичурин считал, что селекция является наукой об ускорении эволюции в направлении, полезном для человека. Тогда нам Сергей Иванович рассказал о первом садоводе России из Тамбовщины — Андрее Тимофеевиче Болотове, которого он считал почти земляком, он был из тульских мест. Восхищался его сортами и работами по садоводству. Рассказывал нам об американском кудеснике — садоводе Лютере Бербанке из Калифорнии, который не вывел сортов яблони, но создал удивительные сливы без косточек, съедобный кактус без колючек и многое другое. Когда же он говорил о Мичурине, глаза его светились, и всё говорило о его большой любви и горячем желании создавать такие же сорта яблони, которые получил его учитель. В заключение он из кармана достал красивое яблоко и, подходя к студентке, отрезал от него кусочек и сказал: «Нате-ка… попробуйте! Да, очень похоже на Крымский Кандиль-Синап. Этот сорт И.В. Мичурин назвал «Кандиль-китайка». После такой лекции мы все решили стать селекционерами. Однако, наш порыв прервал не звонок об окончании лекции. А война, обрушившаяся на Родину.

Второй раз я увидела Сергея Ивановича Исаева в 1943 году, когда приехала с Фронта Отечественной войны в г. Саратов получать самолёт, который мне подарили студенты и преподаватели Саратовского сельскохозяйственного института. Сергей Иванович уже заведовал кафедрой селекции плодовых и овощных культур Саратовского СХИ. Наш институт был переселён в городское здание на площади Революции, а корпуса СХИ на ул. Нижней у Соколовой горы были отданы заводу, выпускавшему детали для самолётов и спецдетали для крекинг-завода. В эту поездку в г. Саратов я познакомилась с семьёй Сергея Ивановича — милой его женой Любовью Гуговной Андрес — преподавателем немецкого языка, его двумя девочками (Ириной и Алей), а также с сыном — Александром. Иринка Исаева уже тогда, в школьные годы, отличалась большой активностью и желанием участвовать в делах отца.

В третий раз я встретилась с Сергеем Ивановичем уже после войны. После демобилизации из Армии многие мои фронтовые подруги пошли учиться в институт иностранных языков, где у них сохранялась последняя военная зарплата. Я решила не возвращаться в Саратовский СХИ, а перевестись в Тимирязевскую Академию. Я поехала к Исаевым посоветоваться. Они меня поддержали, сказав, что это хорошее желание, т. к. Тимирязевская Академия славится большими серьёзными работами по плодоводству: «Одна последняя работа П.Г. Шитта «Учение о росте и развитии плодовых и ягодных культур» стоит того, чтобы стремиться попасть к нему учиться, кроме того, сейчас в Тимирязевке работает и знаменитый В.И. Эдельштейн — этот участник создания «Уманского чуда», с душой цветовода и плодовода, не сомневайтесь — переводитесь в Тимирязевку».

Стремительно пролетели студенческие годы. В апреле 1948 года еду по путёвке Министерства сельского хозяйства работать младшим научным сотрудником на Сочинскую опытную станцию в отдел агротехники. А мне хочется заниматься селекцией. Прошло 2 тяжёлых года, и я с октября 1949 года в Никитском ботаническом саду — младший научный сотрудник по цитрусовым культурам…

Моя дорогая мамочка умерла. Жизнь не сложилась. Надо решать, что делать? Я вспомнила об обещании, данном маме — написать и защитить кандидатскую диссертацию, как это сделала моя школьная подруга Галя Бурдей. Ещё возраст позволяет, поеду в Москву, попробую сдать ещё один кандидатский экзамен. Может быть, пригодятся и некоторые данные, которые я всё-таки собрала по лимону. Поеду… Август 1952 года. Поехала в Москву. Пошла опять к моим саратовским друзьям и советчикам — С.И. и Л.Г. Исаевым. Рассказала о своих делах, настроении и возможных планах. Сергей Иванович — уже был зав. кафедрой генетики и селекции биолого-почвенного факультета МГУ, сказал, что вполне возможно поступление в аспирантуру и даже защищать диссертацию без аспирантуры. «Вам нужно будет сдать только 2 кандидатских экзамена, т. к. кандидатский по философии уже сдан. Думаю, Вам не составит труда сдать кандидатский экзамен по плодоводству, судя по списку изученной Вами литературы. Конечно, лучше бы поступить в аспирантуру». Я ответила, что, наверное, возникнут трудности с иностранным языком? Тут к разговору подключилась Любовь Гуговна и сказала: «Я смогу поговорить с преподавателями по английскому языку, и они помогут потренировать Вас и подготовиться к экзамену. И далее, поскольку у Вас сейчас нет места для жилья, поживите эти 2 недели до экзамена у нас в комнате с девочками». Препятствие с английским языком благодаря такой материнской помощи Любови Гуговны мне удалось преодолеть — я сдала на 3+ и была зачислена в аспирантуру МГУ сроком на 3 года. Получила место в общежитии на ул. Стромынка. А Сергей Иванович был назначен научным руководителем по диссертационной работе. Он согласился, что «моих данных достаточно, чтобы они легли в основу диссертационной работы по лимону, но надо ещё кое-что уточнить и расширить». Был составлен план работы, и я стала дальше собирать данные на Черноморском побережье Кавказа, работая при Сухумском филиале ВНИИЧИСК (Всесоюзного научно-исследовательского института чая и субтропических культур). Я аккуратно отправляла Сергею Ивановичу отчёты о ходе работы. Мне стал помогать товарищ М.В. из Никитского ботанического сада, где я работала до поступления в аспирантуру. Всё было нормально. Прошло более года, настал 1954 год — срок окончания аспирантуры, надо возвращаться в Москву, а я задерживаюсь в Сухуми и, вот в начале декабря 1954 года приезжаю в Москву. Со страхом и большим смущением сообщаю своему научному руководителю, что у меня родился ребенок. А мужа у меня нет. Сергей Иванович никакого осуждения в мой адрес не высказал — не обидел меня, а сказал, что «будем хлопотать об академическом отпуске — временной отсрочке и продлении сроков учёбы в аспирантуре». Но это же у меня не будет аспирантской стипендии, хотя она и маленькая, но всё-таки — деньги, а отсрочка — это полное отсутствие денег. Родители бедны, а от отца ребенка тоже нет помощи. Стала уговаривать Сергея Ивановича ничего не менять, ни о чём не сообщать в отдел аспирантуры. Я справлюсь и смогу представить диссертационную работу к защите в срок, и тогда получу работу. Хотя Сергей Иванович никогда не соглашался идти на авантюры, но тут он согласился мне помочь — не сообщать в отдел аспирантуры МГУ. И я его не подвела. В октябре 1955 года защитила диссертационную работу на биолого-почвенном факультете МГУ единогласно и получила степень кандидата биологических наук.

Однако защита диссертации не улучшила мое положение. Именно в 1955 году в стране прошло большое сокращение научных кадров и молодых специалистов, защитившим диссертации и окончившим ВУЗы не предоставлялись рабочие места согласно их статусу, а предлагалось искать работу самим. Поэтому вакантных мест научных сотрудников в МГУ и в других ВУЗах не было. Сергей Иванович думал: «Как мне помочь?». «Вот если бы Вы не были кандидатом наук, я бы мог Вас принять на место лаборанта. А как быть, когда Вы — кандидат наук?» В отделе кадров Министерства Высшего образования ответили, что можно зачислить лаборантом и кандидата наук. И с октября 1955 года по март 1957 года я была лаборантом кафедры генетики биолого-почвенного факультета МГУ. Сергей Иванович был очень дисциплинированным и щепетильным человеком в отношении своих обязанностей и не считал возможным отступать от общих правил. Так, он очень хотел мне помочь в моём материальном и моральном отношении. Он как-то смущался, что я работаю на кафедре на более высоком уровне (как ассистент-преподаватель), а он не может перевести меня на эту должность ассистента, так как на кафедре такой должности ботанической фуркации нет, есть только на зоологической фуркации. Я на кафедре веду Большой практикум, семинарские занятия, руковожу 5-ю дипломниками и читаю курс лекций по «использованию ионизирующей радиации в селекции плодовых растений» на вечернем отделении, а Сергею Ивановичу не удается добиться в ректорате, чтобы дали единицу ассистента на ботаническую фуркацию. Вся семья Сергея Ивановича переживала за меня, и только в конце 1957 года удалось ему получить для меня ставку ассистента кафедры генетики и селекции Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова.

Московский Государственный Университет — это сложное учебное заведение со своими древними традициями от старых корифеев науки, появившихся ещё при создании Университета со времён М.В. Ломоносова (в 1755 году). Конечно, многое уже изменилось, но всё равно и в 1950—60 годах ХХ века дух привилегированного заведения ещё сохранялся, и назначенный (не из потомственных слу-жителей элитарной науки) Сергей Иванович Исаев, хотя и прошёл все этапы освоения научных истин биологической науки, был чужаком и не вписывался в эту когорту избранных для такого старинного заведения, как биофак Московского Университета, который гордился такими «китами», как Зенкевич Лев Александрович, Скадовский Сергей Николаевич и др.

А тут началась всеобщая волна в Советском Союзе (1956—1957 гг.) отторжения от науки Т.Д. Лысенко, а заодно и И.В. Мичурина. Началась новая пора возвеличивания вейсманизма, преувеличение роли ядра и хромосом и требования о необходимости восстановить евгенику (статьи Эфроимсона и др.). И стали выбрасываться из науки рациональные зёрна теории Лысенко — Мичурина — о роли содержимого всей клетки в наследственности, о роли вегетативной гибридизации. В водоворот этой борьбы, а точнее надругательства над сторонниками мичуринского направления и попал честный, со строгими правилами в науке и жизни Сергей Иванович Исаев. Некоторые из его учеников отошли от него и стали предавать забвению или присваивать себе те большие достижения, которые он сделал для садоводства страны.

Главная любовь жизни С.И. Исаева — это яблоня. Селекционная работа с яблоней была им начата еще в 1927 г. в Москве — на центральной биостанции юных натуралистов им. К.А. Тимирязева (в Сокольниках) при содействии самого И.В. Мичурина. Затем в научно-исследовательском институте садоводства им. И.В. Мичурина, а с 1949 года и до конца его жизни в Московском университете. Основной его задачей было выведение морозостойких сортов яблони с высококачественными плодами длительной лёжкости. Позже им были поставлены задачи обогащения плодов биологически активными веществами (витамином C и др.), с красивыми плодами, морозостойкими, устойчивыми к экологическим условиям зоны их создания (особенно к парше). Сергей Иванович придавал большое значение использованию мичуринских сортов как исходных родительских форм и, особенно, в повторных скрещиваниях. Так, особый интерес в повторных скрещиваниях представляли два позднезимних сорта, полученных им из семян, присланных И. В. Мичуриным ещё на биостанцию (в Сокольники). Это Северный синап (сеянец Кандиль-китайки) и сорт Память Мичурина (сеянец Шампанрен-китайки). Особенно широко им использовался в скрещиваниях сорт Северный синап — морозостойкий, с исключительной лёжкостью и качественными плодами. Фактически этот сорт Северный синап стал визитной карточкой селекционера С.И. Исаева не только в Советском Союзе, но и в ряде других стран (Польша, Чехословакия, Швеция). Сам Сергей Иванович очень широко привлекал в скрещивания Северный синап с высокоурожайными американскими географически отдалёнными сортами: Уэлси, Джонатан, Вагнера призовое и др. Северный синап районирован в 11 областях и до сих пор используется многими селекционерами для скрещивания со своими местными сортами (Белоруссия, Прибалтийские республики, Центрально-Чернозёмные районы и др.).

Большое значение Сергей Иванович придавал сочетанию гибридизации географически-отдалённых форм с повторным скрещиванием их с лучшими сортами (ступенчатая гибридизация). Так был получен зимний, устойчивый к парше, с высокой лёжкостью, с красивой золотисто-жёлтой окраской крупных плодов — сорт Московское позднее (Коричное новое х Северный синап). От второго поколения скрещиваний географически отдалённых форм (Антоновка обыкновенная х Джонатан) выведен С.И. Исаевым, В.В. Вартапетян и Г.Э. Лимбергером зимостойкий, урожайный, богатый P-активными веществами сорт Солнечное, к тому же с высокой устойчивостью к парше.

Сергей Иванович показал, что возможно выведение в сред-ней полосе СССР срав-нительно крупноплодного сор-тотипа M. domestica. В этом отношении интересен сорт Северная заря (Алтайское десертное х Мельба), это раннеосенний сорт, выве-денный С.И. Исаевым, И.В. Дрягиной, Г.Э. Лимбергером, имеющий плоды среднего веса 120 г, отдельные до 200 г. Весь плод с тёмно-красной покровной окраской. Мякоть белая с розоватыми про-жилками, кисловато-сладкая, сочная, хорошего вкуса. Дерево зимостойкое, со средней устойчивостью к парше.

Весьма интересные результаты были получены Сергеем Ивановичем от скрещивания домашней яблони с Мичуринской ранеткой — Таёжной (Кандиль-китайка — сибирка). Это Северянка, скороспелый сорт со сравнительно крупными плодами (100—120 г). От подобных повторных скрещиваний ранеток с сортами домашней яблони на Алтае и другими селекционерами получены сорта, которые по вкусу и величине плодов приближаются к среднерусским, а по зимостойкости значительно превышают их. Большое значение Сергей Иванович придавал мичуринскому методу воспитания сеянцев, используя провокационный фон (для повышения устойчивости к парше и зимостойкости), сорта — Народное, Московское позднее, Услада, Студенческое и др. Он широко использовал корневой ментор (Народное, Славянка, Солнечное и др.). Хотя многие селекционеры отвергают перспективность получения триплоидов для селекции, но С.И. Исаев считал, что для яблони — вегетативно размножаемого растения, триплоиды представляют интерес. Так им был отобран сорт Витязь (спонтанный триплоид), отличающийся крупными плодами, большой урожайностью, отсутствием периодичности в плодоношении, плоды с длительным сроком хранения, хорошего кисло-сладкого вкуса. Это теперь ценный столовый сорт.

Сергей Иванович занимался и решением задачи по созданию сортов интенсивного типа, которые характеризовались сдержанным ростом, компактной кроной, что позволяет проводить уплотнённые посадки растений. Им созданы такие сорта, как Избранница, Студенческое, Народное и др. А сорт Стланцевое с распластанной кроной, полученный от Антоновки обыкновенной х Джонатан, Сергей Иванович считал перспективным для создания сортов стланцев для Сибири.

То, что яблоня является вегетативно размножаемым растением, он считал, что можно вести успешный отбор перспективных сеянцев уже в первом поколении (в F1). Так были получены сорта Коричное новое, Десертное Исаева, Осенняя радость, Победитель и др.

Сергей Иванович всегда стремился вносить в свою научную деятельность новое, что появляется в науке и способствует совершенствованию познания культуры яблони и расширению использования её ценных плодов. Он стремился ценные сорта яблони продвинуть в более северные районы страны, а южные районы обогатить сортами и плодами, богатыми биологически активными веществами (комплексом витаминов, кислот, сахаров и др.), и ему удалось получить такой сорт Поливитаминное, в плодах которого содержатся три витамина: A, C, P.

Зимостойкость яблоневого дерева, устойчивость к основным заболеваниям яблони, в том числе к парше — это важнейшие признаки, которыми должен характеризоваться сорт.

Он очень охотно и даже настойчиво понукал сотрудников лаборатории браться за новые, неиспытанные дела, связанные с созданием сортов яблони с новыми ценными качествами. Так было с работой Глеба Эдуардовича Лимбергера, когда тот решил освоить новый метод оценки зимостойкости растений, разрабатываемый кафедрой биофизики биолого-почвенного факультета МГУ. Сергей Иванович горячо откликнулся на это желание Г.Э. Лимбергера — дал указание старшему лаборанту Т.А. Островской выписать ему все необходимые реактивы и заказать в мастерской приборы. И сам лично (Сергей Иванович) поехал в Чашниково (на экспериментальный участок в 43 км от Москвы), чтобы помочь выбрать нужные опытные растения яблони. Эта работа, проводимая под руководством профессоров С.И. Исаева и Б.Н. Тарусова по изучению морозостойкости яблони по показателям сверхслабого свечения, была высоко оценена специалистами АН СССР, сотрудниками ЦГЛ им. Мичурина и многими другими учеными страны.

С.И. Исаев так же горячо откликнулся на моё предложение включения в программу занятий «Большого практикума» ряда задач по молекулярной генетике. «Чтобы критиковать, надо всё досконально знать» — сказал Сергей Иванович. В результате вышла книга 15 печ. листов «Большой практикум», изд-во МГУ, 1966 г. Сергей Иванович приветствовал и мою работу с использованием ионизирующей радиации на плодовые растения и даже разрешил привезти в плодовый сад МГУ гамма-пушку с радиоактивным кобальтом.

Организовал работы в своей лаборатории по цитологическим исследованиям с дикими, но чрезвычайно зимостойкими видами яблони и с американскими гибридами Кола, в работе по отдаленной гибридизации яблони с Кребом Кола (тетраплоидом из США), а также по межродовым скрещиваниям (яблони с иргой).

Сергей Иванович очень тщательно и придирчиво проверял наши рукописи, представляемые к изданию. Он никогда не ругал нас за найденные ошибки и опечатки и даже не повышал голоса. Мы старались сами очень тщательно все выверять, но он непременно находил их. Поэтому и получалось, что он как бы очень долго проверяет наши статьи, диссертации, а это потому, что очень, очень скрупулезно их читает и, обязательно, что-то посоветует. Он считал, что очень важно статью сопроводить фотографией или рисунком, понятно объяснить сущность опыта и рассказать, что думаешь получить.

Он был добрым человеком, любил цветы и сам ухаживал за ними. Когда мы пытались ему помочь в прополке или при поливке гряд, где были посеяны личные, особо ценные гибриды, категорически не допускал нас это делать. Говорил, что боится, не перепутали бы мы этикетки на его грядках. А может быть, и стеснялся нас нагружать своей работой!? Своей любовью к ирисам я обязана ему. Когда я впервые приехала к Сергею Ивановичу на дачу, он позвал меня вглубь сада и сказал: «Нуте-ка! Взгляните на эту грядку, какие грунтовые орхидеи у меня расцвели — это ирисы бородатые. Их ещё мало выращивают у нас в стране, но придёт время, они займут своё место и будут конкурировать с розами».

Сергей Иванович Исаев отличался исключитель-ной добротой и вни-манием ко всем, кто с ним работал. Так, когда мы выпускали в 1976 году коллективный труд — книгу «Биология и селекция яблони», он прилагал все усилия, чтобы никто из его учеников не был забыт, и все участвовали в создании книги. Когда некоторым из автор-ского коллектива пока-залось, что у отдельных соавторов представлен недостаточно убе-дительный материал, то он сам садился и с автором подробно разбирал и анализировал его. Очень сожалел, что не попали в книгу некоторые его ученики (В.П. Мазаев, Р.А. Прибавкина), т. к., неизвестно, где они сейчас работают, и они не прислали свои материалы в наш сборник-книгу.

Сергей Иванович трепетно относился к книгам. Он очень любил старинные исторические книги в красивых переплетах. В АН СССР для докторов наук был небольшой лимитный фонд, по которому можно выписывать книгу из-за рубежа. Сергей Иванович выписал мне дорогостоящую книгу «Цитрусовая индустрия», которая мне очень помогла в работе над диссертацией. Он позволял пользоваться своей библиотекой, но придирчиво осматривал книги, которые мы возвращали ему. Конечно, нельзя было загибать уголки, что-то подчеркивать, писать на страницах и др. Позже мой сын Виктор, видимо, видя, как относился Сергей Иванович к книгам, тоже свои ценные и красивые книги не давал, пока не отошлёт помыть руки.

Он очень нежно обращался с детьми и считал, что их нельзя строго и грубо наказывать за провинность, а «надо объяснять». Так случилось, что мой сын на даче у Сергея Ивановича гонял и гонял «бентамского» петушка и, вдруг, этот петушок исчез. Не могли его найти несколько дней. Оказалось, что Виктор загнал его в подвал. Виктор отделался за этот проступок внушительной беседой с Сергеем Ивановичем.

Когда я стала уже признанным селекционером и мы, с соавтором Г. Казариновым приглашали на наш селекционный участок специалистов-ирисоводов из других учреждений (БИН, ГБС), мы непременно просили оценить наши перспективные сеянцы и Сергея Ивановича.

Вспоминаю, как Сергей Иванович был у нас на селекционном участке по ирисам и обратил внимание на сеянец № 2-28 с белоснежными цветками. В этот день был сильный ветер и дождь, а ирисы хорошо стояли. Он сказал: «Как хорош цветок у этого сеянца, похож на балерину. Этот сеянец может конкурировать с иностранными сортами, а по устойчивости к ветру и дождю превосходит их». Позже этот сеянец получил название Нежность. Он высоко оценивался экспертной комиссией и оказался зимостойким и хорошо цветущим в Архангельске, Красноярске и других местах. Я считаю, что этот сорт нужно посвятить Сергею Ивановичу и Любови Гуговне Исаевым — выдержавшим большие испытания в жизни за любовь к науке. Им — настоящим мичуринцам, посвящаю сорт Нежность.

Как-то в 1965 году в приятный солнечный день, сидя в саду и бе-седуя с Сергеем Ива-новичем, я спросила его: «Кого он считает самым выдающимся «мичуринцем?» Он быс-тро ответил мне: «Николая Ивановича Вавилова». Я восклик-нула: «Как?!» Он отве-тил: «Да! Он объездил много стран и континентов и видел, как влияют условия жизни растений на их свойства и признаки. Это и позволило ему создать учение «О центрах происхождения растений». Он прекрасно понимал, как влияет среда на свойства и признаки организма». Далее я спросила: «Вы были одним из ведущих докладчиков на «Августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года», а как Вы оцениваете самого Г. Менделя?» Он мне ответил, что сам Г. Мендель был очень честным и образованным человеком. Он окончил философское училище при Чехословацком университете, а затем был вольнослушателем Венского университета. Да и сам орден «Св. Августина», где он был послушником в это время, был центром культурной жизни Моравии — дружил с композиторами, поэтами. Мендель был отличным садоводом и создателем чудесных груш. Был участником и победителем различных садоводческих выставок в разных странах (Риме, Флоренции, Венеции, Лондоне, Вене, Париже и др.). После опубликования в 1865 году своей главной работы «Опыты над растительными гибридами», о которой он думал, что открыл всеобщий закон наследственности и, проведя, по совету Карла Негели, новые опыты с ястребинкой, получил разочарование, т. к. не подтвердилось расщепление признаков таким, как было у гороха. Он как честный исследователь в том же «Обществе естествоиспытателей Брюнна» в 1889 году сделал своё сообщение о неудачных результатах скрещивания с ястребинкой. А социальное применение его опытам с горохом нашли совсем не ботаники, не генетики, а те, кому это было выгодно — политики (Гитлер и др.). Жаль, что наши политические деятели позволили себя втянуть в эту авантюру и стали расширять работы по евгенике. Часто бывает, что честные люди с самыми хорошими пожеланиями для человечества попадают в водоворот страстей, и их обвиняют в том, что они не хотят делать и не делают, как это случилось с Менделем и его переоткрывателями».

Но вернёмся к самому Сергею Ивановичу Исаеву — я хочу указать на другие человеческие качества моего учителя и друга, которые характеризуют Человека с большой буквы! Это — честность, порядочность смелость, бескорыстие, справедливость, доброта, взаимопомощь, любовь к детям. Всеми этими качествами С. И. Исаев обладал и, следовательно, был Человеком с большой буквы.

Я считаю, что выступление Сергея Ивановича на сессии ВАСХНИЛ 1948 года было правильным и честным. Оно состояло из 2-х частей. В первой части он критиковал генетиков за их упорное преувеличение роли отдельных структур клетки в передаче свойств и признаков целому организму, о наследственности, о селекции и её значении, роли человека в решении нужных запросов обществу. Во второй части выступления рассказывал и показывал вегетативные гибриды и их практическое значение для сельского хозяйства и нашей жизни. Оппоненты это отрицали, но последующая жизнь и развитие науки показало правоту мичуринцев, даже с помощью методов оппонентов. Полученная овечка Долли умерла, т. к. клетки были взяты у стадийно старого организма, т. е. уже закончившего свое стадийное развитие (из Лысенко). Показано значение стволовых клеток (не половых) для создания целого организма. Многое ещё будет открыто и понято, что отвергалось ранее.

Ирина Викторовна Дрягина,
доктор сельскохозяйственных наук, профессор,
из книги «По разным странам мира…», М., 2009 г.

Фотографии из архива И.С. Исаевой